«Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черёд»
Романс « Я тебя никогда не забуду».
Чтец 1. Моим
стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я – поэт,
Сорвавшимся,
как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся,
как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти
- Нечитанным стихам! –
Разбросанным в
пыли по магазинам
( Где их никто не брал и не берёт),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черёд.
«Моим стихам, написанным так рано...»
Ведущий 1.
Добрый вечер,
друзья. Мы рады встрече с вами на вечере, посвящённом великой поэзии Марины
Ивановны Цветаевой и некоторым страницам её удивительной и трагической жизни.
Ведущий 2.
Немного есть на
земле поэтов, которых узнают только по одному имени, без добавления фамилии.
Говорят – Марина, и всё предельно ясно, а она
сама любила всё предельное и даже запредельное. Её биография... Собственно,
автобиография Цветаевой – её стихи и проза, её письма и переводы, всё её
творчество. Но всё же – события, даты, имена, «вёрсты, мили...». Без них не
обойтись. Представим слово самой Марине Ивановне.
М. Цветаева.
Кто создан из
камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и
сверкаю!
Мне дело –
измена, мне имя - Марина,
Я – бренная
пена морская.
Кто создан из
глины, кто создан из плоти –
Тем гроб и
надгробные плиты...
- В купели
морской крещена, - и в полёте
Своём –
непрестанно разбита!
Сквозь каждое
сердце, сквозь каждые сети
Пробьётся моё
своеволье.
Меня – видишь
кудри беспутные эти?
Земною не
сделаешь солью.
Дробясь о
гранитные ваши колена,
Я с каждой
волной – воскресаю!
Да здравствует
пена – весёлая пена –
Высокая пена
морская!
«Кто создан из камня, кто
создан из глины...»
Ведущий 1.
Марина Ивановна
Цветаева родилась в Москве 26 сентября 1892 года, с субботы на воскресенье, на Иоанна Богослова, в уютном особняке одного из старинных
московских переулков.
Ведущий 2.
Отец Марины
Цветаевой, Иван Владимирович Цветаев, профессор Московского университета,
искусствовед и филолог, впоследствии стал директором Румянцевского
музея и основателем Музея изящных искусств.
Мать Мария
Александровна Мейн, происходила из обрусевшей
польско-немецкой семьи, была талантливой пианисткой, восхищавшей Антона
Рубинштейна. Мария Александровна открыла глаза детям на никогда не изменяющее
человеку вечное чудо – природу, одарила их многими радостями детства, дала им в
руки лучшие в мире книги.
Домашний мир
был пронизан постоянным интересом к искусству, к музыке.
М. Цветаева.
Красною кистью
Рябина
зажглась.
Падали листья,
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов,
День был
субботний:
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
«Красною кистью...»
«Когда вместо
желанного, предрешенного, почти приказанного сына Александра родилась всего
только я, мать сказала: «По крайней мере, будет музыкантша». Когда же первым,
явно бессмысленным...словом оказалось «гамма», мать
только подтвердила: «Я так и знала», - и тут же принялась учить меня музыке...
Могу сказать, что я родилась не в жизнь, а в музыку».
Ведущий 1.
После смерти
матери интерес к музыке у Марины Цветаевой постепенно угасает, но появляется
новое увлечение – книги и стихи.
Юная Цветаева
пишет стихи как на русском языке, так и на немецком и
французском.
Ни у кого
ничего не заимствовать, не подражать, не подвергаться влияниям, «быть самой
собой» - такою Цветаева вышла из детства и такою осталась навсегда.
М. Цветаева.
...Стихи пишу с
6 лет. Печатаю с 16. Писала и французские, и немецкие... Литературных влияний
не знаю, знаю человеческие...
Любимые вещи в
мире: музыка, природа, стихи, одиночество.
Ведущий 1.
Друзья мои, мне
кажется, нельзя говорить о Цветаевой, не говоря о самой главной её способности,
её страсти – способности любить, вернее, невозможности не любить. И это
началось с самого её рождения. Первая и пожизненная любовь – книги. Вот что
писала об этой Марининой страсти, вероятно, лучший исследователь жизни и
творчества поэта, Анна Саакянц: «Простое и хотя бы
приблизительное перечисление того, что прочла Цветаева к 18 годам, показалось
бы неправдоподобным по количеству и разнообразию: Пушкин, Лермонтов, Жуковский,
Лев Толстой... Немецкие и французские романтики, Гюго, Ламартин,
Ницше, Жан-Поль Рихтер. Романы с Наполеоном... Впрочем, лучше остановиться...
Ведущий 2.
Детство...
Любимая мама, любимая сестра Анастасия, прожившая ,ох
какую, непростую долгую (за обеих) жизнь и посвятившая большую её часть
сохранению светлого имени сестры, обереганию его от сплетен, лжи и спекуляций
разного рода врагов и «друзей».
Детство было
коротким, но счастливым, в нём царила гармония и музыка:
В старом
вальсе, штраусовском, впервые
Мы услышали
твой тихий зов.
С той поры нам
чужды все живые,
И отраден
беглый бой часов.
Мы, как ты,
приветствуем закаты,
Упиваясь
близостью конца.
Всё, чем в
лучший вечер мы богаты,
Нам тобою
вложено в сердца.
...Всё бледней
лазурный остров – детство,
Мы одни на
палубе стоим,
Видно, грусть
оставила в наследство
Ты, о мама. Девочкам своим!
Ведущий 1.
Когда Марина
Цветаева отдала в печать свою первую книгу «Вечерний альбом», ей только что
исполнилось
18 лет. Любовь
заполняет эту книгу, дышит ею. Любовь к маме, любимой сестре, к жизни, такой
прекрасной и безоблачной (как не долго будет это длиться!), к подругам по
гимназии. В.Я.Брюсов, которому Цветаева послала сборник с просьбой «просмотреть
его», дал довольно суровый отзыв, хотя и назвал его «хорошей школой». Этот
достаточно пренебрежительный отзыв сыграл, однако, свою роль: он утвердил в
Цветаевой уверенность в том, что её долг, - невзирая ни на что, оставаться
самою собой, быть предельно искренней.
Звучит вальс,
под него на сцене появляются девушка и юноша. Они кружатся в вальсе и ведут
беззвучный разговор, смеются тоже беззвучно, не сводят друг с друга глаз и,
наконец, обмениваются кольцами.
М. Цветаева.
Я 5 мая 1911
года приехала в Коктебель к Максимилиану Волошину, другу на всю жизнь, одному
из немногих. С этого дня жизнь обрела смысл.
Встреча с семнадцатилетним Сергеем Эфроном,
только что приехавшим туда из пансиона. Любовь с первого же дня – и на всю
жизнь.
М. Цветаева.
Заглянув в его
глаза и всё прочтя наперёд, я загадала: если он найдёт
и подарит мне сердолик, то выйду за него замуж. Конечно же, сердолик этот он
нашёл тотчас же, на ощупь, ибо не отрывал своих серых глаз от моих зелёных.
Обвенчались я и Сергей Эфрон 27 января 1912
года. Эфрон подарил мне кольцо, на внутренней стороне которого была
выгравирована дата свадьбы и имя Марина.
Ведущий 1.
Письма, которые
они писали друг другу всю жизнь, невозможно читать бесстрастно, как образцы
эпистолярного жанра. Это – потрясение, это невозможный накал страстей,
обжигающий и сегодня.
Сергей – Марине:
Юноша: «Я живу
верой в нашу встречу. Без Вас для меня не будет жизни, живите! Я ничего от Вас
не буду требовать – мне ничего не нужно, кроме того, чтобы Вы были живы...
Берегите себя, заклинаю Вас... Храни Вас
бог. Ваш С.»
Девушка: «Мой Серёженька! .. Не знаю, с чего
начинать:
То, чем и
кончу: моя любовь к Вам...»
Ведущий 1.
Вот так, на
«Вы», они были всю жизнь. Сквозь войны, чужие кухни, нищий быт, в лохмотьях –
но на «Вы»!
В этом «Вы»
была не отчуждённость, а гордость с уверенностью ближнего, уважение к его
сложности.
(Девушка и
юноша покидают сцену, она идёт, положив голову на его
плечо, а он не спускает с неё нежного взгляда).
М. Цветаева.
Я с вызовом
ношу его кольцо!
Да, в вечности
жена, не на бумаге !-
Чрезмерно узкое
его лицо
Подобно шпаге.
Безмолвен рот
его, углами вниз,
Мучительно
великолепны брови.
В его лице
практически слились
Две древних
крови.
Он тонок первой
тонкостью ветвей.
Его глаза –
прекрасно- бесполезны! –
Под крыльями
раскинутых бровей –
Две бездны.
В его лице я
рыцарству верна,
Всем вам, кто
жил и умирал без страху! –
Такие
– в роковые времена –
Слагают стансы
– и идут на плаху.
Ведущий 2.
Разве это не
поэтическое предвидение, не роковое пророчество гениального поэта и любящей
женщины?
Это судьба...
Ведущий 1.
В феврале вышли
в свет их книги «Волшебный фонарь» и «Детство». На титульном листе обозначено:
«Книгоиздательство «Оле-Лукойе», Москва, 1912 год.
Шутка двух юных умов...»
5 сентября 1912
года у Марины родилась дочь.
М. Цветаева.
Аля – Ариадна
Эфрон, родилась в половине шестого утра, под звон колоколов. Я
назвала её Ариадной,- вопреки Серёже, который любит русские имена, папе, («Ну,
Катя, ну, Маша, - это я понимаю! А зачем Ариадна?»),
друзьям, которые находят, что это «салонно».
М. Цветаева.
Не знаю – где
ты и где я.
Те ж песни и те
же заботы.
Такие с тобою
друзья!
Такие с тобою
сироты!
И так хорошо
нам вдвоём –
Бездомным,
бессонным и сирым...
Две птицы: чуть
встали – поём,
Две странницы:
кормимся миром.
Ведущий 2.
Ариадна, Аля,
Маринин первенец, она была и ребёнком, и подругой, и первым читателем. Потом на
хрупкие плечи Али обвалится каждодневный быт, безумно неустроенный, от которого
Марина сходила с ума... Ещё позже лихая страшная – «цветаевская»
- судьба и её закружит в бешеном вихре. И вся жизнь – для матери, о матери и об
отце хлопоты, письма, благодарности и – просьба не упоминать в связи с собой
имён родителей... Но это всё – потом, жизнь так длинна. Особенно, когда она так
трагична... А пока: « У неё бледное личико с не совсем ещё сошедшим загаром.
Глаза огромные, светло-голубые... О её глазах: когда мы жили в Ялте, наша
соседка по комнате всё вздыхала, глядя на Алю: «Сколько народу погибнет из-за
этих глаз!»
Ведущий 1.
Но не писать
она не может и пишет при любых обстоятельствах, что и провозглашает в статье:
«Все мы пройдем. Через пятьдесят все мы будем в земле. Будут новые лица под
вечным небом, и мне хочется крикнуть всем ещё живым: «Пишите, пишите больше!»
Закрепляйте каждое мгновение, каждый жест, каждый вздох! Записывайте точнее!
Нет ничего не важного!»
Теперь она уже была прочно вставлена в ряд
поэтов – современников: Вячеслав Иванов, Валерий Брюсов, Константин Бальмонт,
Николай Гумилев, Сергей Городецкий, Анна Ахматова, Михаил Кузмин, Игорь
Северянин.
Ведущий 2.
Ещё одна страсть – Поэта к Поэту –
преклонение, почти обожествление Александра Блока. Всю жизнь Марина испытывала
потрясение от чужого таланта и считала необходимым высказать это вслух.
Ты проходишь на
запад солнца,
Ты увидишь
вечерний свет,
Ты проходишь на
запад солнца,
И метель
заметает след.
Мимо окон моих
– бесстрастный –
Ты пройдёшь в
снеговой тиши.
Божий праведник
мой прекрасный,
Свете тихий моей души!
Я на душу твою
– не зарюсь!
Нерушима твоя
стезя.
В руку, бледную
от лобзаний,
Не вобью своего
гвоздя.
И по имени не
окликну,
И руками не
потянусь.
Восковому,
святому лику
Только издали
поклонюсь.
И, под
медленным снегом стоя,
Опущусь на
колени в снег,
И во имя твоё
святое
Поцелую
вечерний снег –
Там, где
поступью величавой
Ты прошёл в
снеговой тиши.
Свете тихий – святые славы –
Вседержитель
моей души.
В 1922 году вышла книга стихов под
названием « Вёрсты». Это было рождением настоящей Марины Цветаевой.
Вот опять окно,
Где опять не
спят.
Может – пьют
вино,
Может – так
сидят.
Или просто –
рук
Не разнимут
двое.
В каждом доме,
друг,
Есть окно
такое.
Помолись,
дружок, за бессонный дом,
За окно с
огнём!
Ведущий 1.
Сжатостью мысли и энергией чувства отмечены
многие стихи Марины Цветаевой.
Среди них стихотворение «Бабушке».
Сестра Марины
Цветаевой Анастасия вспоминает: «В комнате матери висел портрет бабушки,
красавицы – польки Марии Лукиничны Бернацкой, умершей очень рано – в двадцать семь лет.
Увеличенная фотография – темноокое, с тяжёлыми веками
печальное лицо с точно кистью проведёнными бровями, правильными, милыми
чертами, добрыми, горечью тронутым ртом...»
Бабушке.
Продолговатый и
твёрдый овал,
Чёрного платья
раструбы...
Юная бабушка! –
Кто целовал
Ваши надменные
губы?
Руки, которые в
залах дворца
Вальсы Шопена
играли...
По сторонам
ледяного лица –
Локоны, в виде
спирали.
Тёмный, прямой
и взыскательный взгляд,
Взгляд, к
обороне готовый.
Юные женщины
так не глядят.
Юная бабушка,
кто вы?
Сколько
возможностей вы унесли,
И
невозможностей – сколько? –
В ненасытимую прорву земли,
Двадцатилетняя
полька!
День был
невинен, и ветер был свеж,
Тёмные звёзды
погасли.
- Бабушка! –
этот жестокий мятеж
В сердце моём –
не от вас ли?
Ведущий 1.
В конце 1918 года у Цветаевой начался
«Роман» с театром, был он недолгим, но бурным, разрешился несколькими пьесами.
Настоящая цветаевская драматургия ещё впереди, Марина
в полной мере хлебнёт трагедию в жизни, прежде чем создать трагедии для
сцены... Ни одна её пьеса при жизни поставлена не была. А сколько души и
потрясающего поэтического видения вложила Марина в них! Никому не нужно – уж к
этому в жизни ей было не привыкать.
Ведущий 2.
Но сейчас её волнует другое
– неизвестность судьбы Сергея Эфрона. Из Москвы он уехал в Ростов, где
формировалась добровольческая армия Корнилова. Цветаева именно теперь стала
ревностной поборницей белого движения – то была романтика обречённости.
«Добровольчество
- это добрая воля к смерти».
- Что делали? –
Да принимали муки,
Потом устали и
легли на сон.
И в словаре
задумчивые внуки
За словом: дом
напишут слово: Дон.
Ведущий 1.
Стихи Марины Цветаевой мелодичны,
задушевны и чарующи, к ним постоянно обращаются композиторы, и тогда они
превращаются в удивительные по красоте романсы. Один мы уже услышали в начале
вечера. Послушаем ещё один.
Под гитару звучит «Мне нравится, что вы
больны не мной...» в исполнении учащихся или в записи.
Мне нравится,
что вы больны не мной,
Мне нравится,
что я больна не вами,
Что никогда
тяжёлый шар земной
Не уплывёт под
нашими ногами.
Мне нравится,
что можно быть смешной –
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть
удушливой волной,
Слегка
соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится
ещё, что вы при мне
Спокойно
обнимаете другую,
Не прочите мне
в адовом огне
Гореть за то,
что я не вас целую.
Что имя нежное
моё, мой нежный, не
Упоминаете ни
днём, ни ночью – всуе...
Что никогда в
церковной тишине
Не пропоют над
нами: аллилуйя!
Спасибо вам и
сердцем и рукой
За то, что вы
меня – не зная сами! –
Так любите: за
мой ночной покой,
За редкость
встреч закатными часами,
За наши не- гулянья под луной,
За солнце, не у
нас над головами, -
За то, что вы
больны – увы! – не мной,
За то, что я
больна – увы! – не вами!
Ведущий 2.
Стремительно и властно в жизнь Марины Цветаевой
вошёл Пушкин и стал постоянной духовной опорой этой гордой, тонкой и мятежной
души. Пушкинскую «Капитанскую дочку» Цветаева перечитывала много раз, а
стихотворение « К морю» стало её любимым.
Великому русскому поэту Пушкину Цветаева
посвятила цикл стихотворений «Стихи к Пушкину».
Нет, бил
барабан перед смутным полком,
Когда мы вождя
хоронили:
То зубы царевы
над мёртвым певцом
Почётную дробь
выводили.
Такой уж почёт,
что ближайшим друзьям –
Нет места. В изглавьи, в изножьи,
И справа, и слева
– ручищи по швам –
Жандармские
груди и рожи.
Не диво ли – и
на тишайшем из лож
Пребыть
поднадзорным мальчишкой?
На что-то, на
что-то, на что-то похож
Почёт сей,
почётно – да слишком!
Гляди, мол,
страна как молве вопреки,
Монарх в поэте
печётся!
Почётно –
почётно – почётно – архи –
Почётно –
почётно – до чёрту!
Кого ж это так
– точно воры вора
Пристреленного
– выносили?
Изменника? Нет.
С проходного двора –
Умнейшего мужа
России.
«Поэт и царь».
Ведущий 2.
В феврале 20-го года умерла младшая дочь
Цветаевой – Ирина. Как писала сама Марина: «Старшую у
тьмы выхватывая – Младшей не уберегла». Ещё один рубец на сердце, ещё одна
седая прядь... В 1921 году Марина Ивановна узнала, что Сергей Яковлевич жив –
она получила от него первую весть.
Ведущий 1.
«Наша встреча с Вами была величайшим
чудом, и ещё большим будет наша встреча грядущая. Когда я о ней думаю – сердце
замирает – страшно – ведь большей радости и быть не может, чем та, что нас
ждёт. Но я суеверен – не буду об этом».
На этом заканчивается первая часть горькой
и невероятной судьбы Марины Цветаевой и начинается
вторая – «После
России».
В понедельник, ярким днём 15 мая 1922
года Марина Ивановна с Алей сошли на вокзале в Берлине. А в июне Цветаева
впервые после долгой разлуки увидела наконец мужа. Их
встречу спустя много лет описала единственная свидетельница – Аля.
С разных концов сцены навстречу друг другу
медленно идут мужчина и женщина, застывают на некотором расстоянии и молча
стоят, глядя друг другу в глаза.
Пустынная площадь, солнечный свет,
одинокая высокая фигура бежавшего к ним мужчины... Как долго стояли они оба,
обнявшись, как стали вытирать друг другу мокрые от слёз щёки...
(Мужчина и женщина уходят
со сцены обнявшись).
И всё-таки существовало на Земле место, где
Марина была абсолютно счастлива – а
значит, где она была у себя – Чехия.
Край всего
свободнее
И щедрей всего.
Эти годы –
родина
Сына моего.
Празднует
смородина
Лета торжество.
Эти хаты –
родина
Сына моего.
Было то
рождение
В мир –
рожденьем в рай.
Ба, создав
Богемию,
Молвил:
«Славный край!»
Чехия – центр русской эмиграции начала 20-х,
родина всех, кто без страны. Здесь написаны лучшие её стихи, здесь вся семья
была вместе, здесь появился на свет её сын – Гергий Мур... Из письма к своей чешской подруге Анне Песковой, написанном в 1938 году:
М. Цветаева:
«День и ночь,
день и ночь думаю о Чехии, живу с ней и ею, чувствую изнутри неё... Я бы хотела
быть чехом - и чтобы мне было 20 лет:
чтобы дольше драться»
Много лет спустя,
в Париже, она скажет о жизни в Чехии:
М. Цветаева:
«Да, всё это
было на другой планете».
Не умрёшь,
народ,
Бог тебя
хранит!
Сердцем дал –
гранат,
Грудью дал –
гранит!
Эти строки
благодарная Прага высекла на мемориальной доске в самом своём сердце.
Чехия же подарила Марине неистовую любовь.
(Она любила всю жизнь и всегда – неистово. Эфрон всегда был отдельно ото всех любовей).
Всю жизнь её преследует тема – «не могу
жить», «мне надо умереть».
(На сцене появляется девушка, потом –
юноша).
М. Цветаева.
Я сейчас на резком повороте жизни... Я
даром таких слов не говорю и таких чувств не чувствую... Воздух, которым я
дышу, воздух трагедии... хватит ли у Вас сил долюбить
меня до конца, то есть в час, когда я скажу: «Мне надо умереть». Ведь я не для
жизни, у меня все – пожар. Я ни в одну форму не умещаюсь, даже в наипросторнейшую – своих стихов! Не могу жить. Всё не как
у людей».
Но Цветаева всё же любила жизнь. Это
бесспорно.
Ведущий 3.
Сын рос, дочь взрослела, над всем
царствовал изнуряющий каждодневный быт – значит, пора менять места обитания.
Куда теперь? Конечно, в столицу мира, город городов – в Париж! Там столько
русских, и каких ещё русских, там и её место!
Ведущий 4.
Она опять ошиблась, как часто это делала.
Удивительно часто ошибалась Цветаева, почти так же часто, как и
пророчествовала, с той же удивительной точностью...
Из стихов к
сыну:
Не быть тебе
нулём.
Из молодых – да
вредным!
Ни медным
королём,
Ни попросту – спортсмедным.
Лбом, слепцом
путей,
Коптителем
кают,
Ни парой
челюстей,
Которые жуют.
В сем полагая цель,
Ибо – в любую
щель, -
Я с моим ветром
буйным!
Не быть тебе
буржуем.
Ни галльским
петухом
Хвост заложившим в банке,
Ни томным
женихом
Седой
американки –
Нет, ни одним
из тех,
Дописанных, как лист,
Которым – только смех
Остался, только
свист.
Достался от
отцов!
С той стороны
весов,
Я – с
черноземным грузом!
Не быть тебе
французом.
Но так же – ни
одним
Из нас –
досадных внуков!
Кем будешь –
Бог один
Не будешь кем –
порукой –
Я, что в
тебя - всю Русь
Вкачала – как
насосом!
Бог видит! –
побожусь! –
Не будешь ты
отбросом
Страны своей.
Ведущий 3.
Не правда ли, какое гордое и горькое
стихотворение! Её-то всю жизнь давали понять собственную ненужность, чрезмерность,
отдельность от всего, а уж от эмиграции в огромной степени. Как, впрочем, и от
родной, горячо и преданно любимой (но не любящей!) страны. Отсюда и это слово –«отброс».
Были и вечера с чтением стихов, и редкие
праздники, и новые лица, часто приятные, но пресловутая «безмерность в мире
мер» и здесь не могла ничем помочь ей в жизни, в быту, неустроенном и подчас
кошмарном, высасывающем все силы... Париж, Медон, Вадея, Ванв – это французские
адреса метаний Марины Цветаевой. Из писем Марины Цветаевой и сына Георгия:
М. Цветаева:
Я здесь никому не нужна. Есть – знакомые.
Но какой это холод, какая условность, какое висение на ниточке и цепляние за
соломинку. Какая нечеловечность... Всё меня
выталкивает в Россию, в которую я ехать не могу. Здесь
я не нужна. Там я невозможна.
Ведущий 3.
Но опять, конечно же, не быт стоит над всем,
а ощущение «никому – ненужности», особенно ненужности её души, её стихов.
Сын:
Я подал прошение о советском гражданстве.
Мне необходима поддержка моего ходатайства в ЦИКе... Я в течение пяти последних
лет открыто и печатно высказывал свои взгляды, и это
даёт мне право также открыто просить и гражданство...
М. Цветаева:
...Там я
невозможна...
Сын:
...Подал
прошение о советском гражданстве.
М. Цветаева:
...Всё выталкивает
в Россию.
Сын:
...Необходима
поддержка моего ходатайства...
Ведущий 4.
С фонарём
обшарьте
Весь подлунный
свет!
Той страны на
карте
Нет, в
пространстве – нет!
Выпита как с блюдца, -
Донышко
блестит!
Можно ли
вернуться
В дом который – скрыт?
М. Цветаева.
Если Бог сделает это чудо – оставит Вас в
живых, я пойду за Вами, как собака. Просматривая это раннее
письмо С.Я.Эфрону я сделала пометку на полях: «Вот и пойду, как собака».
Ведущий 3.
В июне 1939 года мать и сын сели в поезд.
Отец и дочь уже там, пока ещё не в тюрьме, но уже в России. Из Парижа её с
сыном не провожал никто.
Ведущий 4.
Ещё два года будет длиться Голгофа Марины,
её расплата – за что? – непохожесть? Нетерпимость? Неумение приспосабливаться к
чему бы то ни было? за право быть самой собой?
Расплата за любовь, неуемную, невозможную «в
мире мер», любовь земную и поэтическую, конкретную и космическую. Ну разве так можно, господа...
Ведущий 3.
Москва, Галицыно, Большово – они почти ничем не отличались друг от друга. Без
мужа и дочери, без жилья и друзей, без «надобы в
себе» и абсолютно без всяких надежд... Следующий документ обличает всех убийц
на свете. Вот заявление М. Цветаевой.
М. Цветаева.
В совет Литфонда.
Прошу принять
меня на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую Литфонда.
Ведущий 3.
Не приняли.
Город Елабуга – последнее
земное пристанище неукротимой души поэта – из воспоминаний Анастасии
Ивановны Цветаевой.
М. Цветаева.
Мурлыка! Прости
меня, но дальше было бы хуже... Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе
и Але – если увидишь – что любила их до последней минуты и объясни, что попала
в тупик.
Ведущий 4.
Мур не смог ничего
передать. Аля отбывала срок (Господи, она – то за что?), Сергей Яковлевич будет
скоро расстрелян (какая судьба – горькая!), сам же Георгий Эфрон погибнет на
фронте: Из воспоминаний Анастасии Ивановны Цветаевой.
Ведущий 3.
На кладбище города Елабуга есть такая
надпись: «В этой части кладбища похоронена Марина Цветаева». Из воспоминаний
Анастасии Ивановны Цветаевой.
Ведущий 4.
И всё-таки Кассандрово
пророчество неподвластно ничему и никому, и, может быть, в этом и есть смысл
мук и страданий истинного поэта.
М. Цветаева.
Моим стихам,
написанным так рано,
Что и не знала
я, что я – поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из
ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о
юности и смерти
- Нечитанным
стихам! –
Разбросанным
в пыли по магазинам
(Где их никто
не брал и не берёт!)
Моим стихам,
как драгоценным винам,
Настанет свой
черёд.
Иллюстративный
материал к сценарию смотрите здесь.